[Дмитрий]

Музыка, ужатая до смерти



Ждали, что в 2009-м звукоинженеры публично покаются и перестанут компрессировать музыку до смерти. Этого не случилось, полувековая «война громкости» продолжается.

Существует известный феномен, когда меломан, заведя достойную аппаратуру, ловит себя на изменении музыкальных вкусов — начинает слушать классический рок, джаз, камерную или даже настоящую симфоническую музыку. Старых же своих любимцев, записанных в последние два десятилетия, будь они хоть какими творческими молодцами от бога, непроизвольно задвигает на задние полки. Обычно это объясняют взрослением вкуса, но есть причина и другая, сугубо техническая.

В прошлом году протестовать против злокачественной компрессии начали не только звукоинженеры, но и такие меломанские круги, от которых никто и не ждал — поклонники Metallica.

Современная музыка плохо звучит на качественной аудиоаппаратуре, причем, чем позже дата сведения альбома, и чем качественней аппаратура, тем хуже они сочетаются. Вплоть до того, что на бумбоксе или дешевой автомобильной магнитоле выпущенный в этом году первоклассной студией альбом получается приятней и ярче, чем на подобранной компонент к компоненту системе, обошедшейся в пятизначную сумму. Есть исключения, но они только подтверждают правило.

Граница проходит где-то в начале 1990-х. То есть записи Фрэнка Заппы (Frank Zappa), Led Zeppelin или Genesis еще годны для проверки акустических качеств. Современные же альбомы, будь они от трижды талантливых исполнителей, нужно брать с испытательным сроком и учитывать поправку на качество мастеринга. Дело здесь не в облагораживающем влиянии времени на вино и музыку, а в том, что современные звукоинженеры делают с музыкой.




То, что они делают, называется компрессией звука. При цифровом сведении альбомов средний уровень громкости искусственно повышают, а чтобы пики громкости все же умещались в динамический диапазон AudioCD, их просто обрезают. На слух это воспринимается как грохочущая музыка, в которой не различить тихие партии, а инструменты с характерными пиками громкости — тарелки, гитарные соло или даже человеческий голос — смазываются и теряют разборчивость.

В результате из такой гармонической вещи, какой иногда считают музыку, получается груженый щебенкой сверхтяжелый товарный состав, грохочущий мимо слушателя по Транссибирской магистрали. Он слитно и неразборчиво бубнит на малой громкости, а если выкрутить регулятор, то быстро утомляет уши, поскольку человек, как утверждает наука психоакустика, воспринимает не пики громкости, а ее усредненный уровень.

Компрессировать звук начали в середине прошлого века, и для этого была уважительная причина — требовалась компенсация технических особенностей виниловых пластинок и радиовещания. У винила есть прямая зависимость между динамическим диапазоном записи и занимаемым ею местом на пластинке — чем больше диапазон, тем меньше минут влезет на одну сторону. Немного повысив уровень громкости, можно было вместить на пару треков больше.




Той же процедуре подвергали музыку AM-станции, только в большем количестве, поскольку требовалось сделать ее громче и ярче, чтобы было слышно в таком нетихом месте, как движущийся автомобиль, и через дешевые динамики. Именно радиостанции способствовали развязыванию «войны громкости», когда лейблы наперегонки повышали средний уровень громкости в надежде на то, что станционные диджеи не станут его уравнивать, и нужный музыкант будет звучать в эфире громче конкурентов.

«Война громкости» родилась в 1950-х, но резко обострились в последние два десятилетия, когда сводить альбомы начали цифровым способом. С начала 1990-х средний уровень громкости в популярной музыке вырос втрое, а компрессия стала большой проблемой отрасли. Ей сопротивляются джазовые и симфонические лейблы, эстрада же сдалась на милость победителя, и в последнее время ужимается уже в 3-децибельную разницу между минимумом и максимумом громкости — что проходит по статье «жестокие пытки, производимые над музыкой и ушами мирного населения».

Звукоинженеры, живущие звуком, безусловно, понимают, какое это варварство и насколько велик ущерб, но разводят руками — ничего не поделаешь, бизнес, мол, мы делаем мастеринг, как нам скажут продюсеры. В прошлом году, наконец, появились первые признаки перемен. Казалось, что наметился если не перелом, то движение в его сторону: протестовать против злокачественной компрессии начали такие меломанские круги, от которых никто и не ждал.



Поклонники Metallica объединились против последнего альбома группы, Death Magnetic, записанного с новым продюсером, Риком Рубином (Rick Rubin). Зубр шоу-бизнеса известен любовью к обдиранию музыки до голого остова, это оригинально и часто срабатывает, но в случае с Death Magnetic он перестарался: альбом чересчур громок даже по меркам жанра, и динамический диапазон его ужат настолько, что искажения ловятся непривычным ухом на акустике бумбоксового уровня.

Так вот, фанаты группы и присоединившиеся раскупали диски и если возмущались, то тихо и про себя, потому что сама музыка-то отличная, хотя и зажатая до смерти. Это продолжалось до тех пор, пока не вышла тематическая видеоигра Guitar Hero, в которой были фрагменты альбома, сведенные в другом варианте — с ощутимо большим динамическим диапазоном. По сравнению с оригинальным Death Magnetic разница была как между китайскими наушниками за полтора доллара и добротной полочной акустикой.

Фанаты взбунтовались и написали 20-тысячную петицию к Metallica с требованием пощадить их уши и обеспечить качество, за которое берут деньги. Metallica в лице Ларса Ульриха (Lars Ulrich) и Кирка Хэмметта (Kirk Hammett) ответила мирно, но в смысле — «не нравится громкий рок — слушайте Нору Джонс». К этому времени по интернету уже вовсю раздавались как саундтрек из Guitar Hero, так и независимые (то есть пиратские) специально «разжатые» версии Death Magnetic.



Поклонники возмущались еще какое-то время, и на этом все закончилось. Следующий альбом у группы по плану будет не раньше 2012-го. Прогнозов на его счет пока нет, но продюсировать его, судя по всему, будет все тот же Рубин, и он вряд ли сильно отойдет от своего фирменного звука и компрессирования до отвала ушей. Но происшествие вызвало резонанс, потому что если аудитория Metallica жалуется на искажения и на то, что от громкости отваливаются уши, это уже довольно серьезно.

На этом фоне сформировалось несколько кампаний за возврат компрессии к приемлемому уровню, из них как минимум две — Pleasurize Music! и Turn Me Up! — управляются не энтузиастами, а инсайдерами индустрии. Были подписаны петиции, проведены концерты, несколько групп поклялись в верности «натуральному» звучанию, герой индустрии Боб Людвиг (Bob Ludwig) с гордостью показал только что сведенный им альбом Chinese Democracy группы Guns N’Roses — «разжатый» и звучащий отлично.

И — это ни к чему не привело. Движение против компрессии имеет на своем счету пару десятков показательных альбомов с комфортным динамическим диапазоном. Звукоинженеры на своих тематических собраниях несколько раз поднимали проблему, но каждый раз только признавали, что исполняют волю продюсеров, которые велят им делать мастеринг музыки под массовую технику — то есть бумбоксы, автомобильные системы и компьютерные динамики, и в духе «громко и ярко».

Некоторый оптимизм вызывает, как ни странно, цифровая музыка. Несколько лидирующих на рынке аудиоплееров обзавелись системами автоматического выравнивания уровня громкости проигрываемых треков — что лишает смысла задирание ее уровня при сведении. Если звуковые математики еще придумают алгоритм для принудительного декомпрессирования, у лейблов пропадет последний повод ужимать музыку до смерти.