[Дмитрий]

В цыганских ансамблях мы очень мало работали, всё время уходили, хотели организовать свою бригаду. У нас был оркестр, два вокалиста, гитарист и аккордеонист, я помню... Это был прекрасный профессиональный квартет. Мы проработали много лет с этим коллективом, объездили весь Крым. Затем из Крыма мы куда-то ездили, я уже не помню куда, за границу тогда не выпускали, это было очень сложно. Нас принимали на работу даже без просмотра. Мы проработали с ним 25 лет на Советской эстраде и 25 лет прожили вместе. Тем не менее, мы разошлись. Мечта была одна — переехать в Москву, и это удалось нам в 1978 году. После этого мы с ним разошлись, и он вернулся в Крым. В Москве он очень много работал! Его могли взять в Большой театр, но он не хотел учиться, не стремился работать в Большом театре. Почему-то он не хотел стать ещё лучше, чем он уже был, или на самом деле был слишком хорош! Когда он пел, все замолкали. Он пел высокопрофессиональным прекрасным лирическим тенором, а я, конечно, была уже в сторонке.

При всём том, что мы были неплохими профессиональными артистами, было очень сложно. На самом деле он был удивительным человеком, удивительно талантливым во всём! Пел потрясающе красиво, без всякой консерватории, пел правильно. Он был очень образован, я не помню, какие институты он закончил, но он действительно был очень образован. Он обладал прекрасным русским языком, красивой дикцией и совершенно ничего не хотел, просто работал на левых концертах. "Ты меня поругала," — говорил он, — "и я сделал три концерта!"

В Афганистане произошла революция, а в это время в Симферополе учился Разик — сын то ли министра, то ли замминистра обороны Афганистана. Он учился и женился на симферопольчанке. Не знаю, как он провёз две классные машины — два Опеля, но на территории СССР они не числились. Они простояли в гараже, пока мой папа не познакомился с его отцом, который, по-моему, был врачом-хирургом, а у моего папы в Симферополе было много знакомых врачей. И вот папа, который коллекционировал всякие импортные штучки — детские машинки, поезда и вдруг такое! Короче говоря, папа отдал 2000 рублей (это где-то 70-е годы), офицерскую саблю, магнитофон "Грюндик" и гитару! Но Разик говорит: "Женя, как ты её оформляешь? Они здесь не числятся!" Вот такая история!

Где-то через месяц папа едет в Москву и, не много ни мало, доходит до кабинета министра ГАИ генерала Лукьяненко (или не помню). Даёт ему кассету и разговаривает, думаю, о России. Короче говоря, где-то через месяц к нам прямо домой в Симферополь на ул. Мира приезжает человек из Москвы и за журнальным столиком растамаживает машину — Опель Рекорд Олимпия. "Волга", по подобию этого авто, была сделана...

Вот такой был папа человек. Для того времени он был чересчур смелым. Сколько я помню, он не раз мог ругаться матом на гаишников и обоих инспекторов. Короче, очень-очень... Они его никогда не трогали, потому что боялись, не зная, кто он, потому что в то время так себя мог вести только большой человек из правительства или что-то в этом роде. Он не был злым человеком, был человеком, на лице которого лишь иногда могла появиться божественная строгость, а в основном — доброта. Папа был богомольным человеком.