Принц родом из детства
ОН БЫЛ Маленьким принцем Экзюпери, Рыцарем в сияющих доспехах, слишком умным, слишком добрым, слишком сильным и очень красивым. Только замечать все это она стала тогда, когда ей исполнилось 16, а ему 21. А до этого он был всего лишь старшим братом ее подруги по детским играм, сыном маминой подружки и чуть-чуть взрослым. Взрослым мальчиком, не стеснявшимся брать их, двух малявок, с собой на любые развлечение, куда можно было взять. Он играл с ними в куклы и от его ироничных реплик девчонки просто валялись на полу и зажимали друг другу рты, чтобы не хохотать в голос. Когда ему было 16, он поехал на первые соревнования по карате. Рина впервые поняла, что о ком-то можно скучать. Потом, на кухне она услышала разговор мам, в котором Андрейкина мама со смехом рассказывала ее маме о том, как приехав с соревнований, Андрюшка рассказывал со светящимися глазами о девчонке, которую там встретил. Аринка вдруг ощутила, как ее горло будто кто-то сжал и дышать никак не выходило. Она шла по коридору и это веселое повествование будто вонзилось ей между лопаток. Вонзилось и она почувствовала, что если сейчас скажут еще что-то об этой девченке, стрела пройдет глубже и застрянет в сердце, как на картинках в «Балладе о Робин-гуде».. Стрела пойдет в сердце и все…
- Ты представляешь – продолжала между тем мамина подружка со смехом – мы с Витюшей думаем: «Влюбился мальчик, с кем не бывает, тот самый возраст!». Я у него спрашиваю: «Андрюш, а сколько лет девочке?» А он: «4 года». Нет, ты понимаешь, он, оказывается, просто от техники ее так обалдел, что только о ней и говорил! А мы-то, старые дураки, решили, что там любовь!
Мамы смеются. Она бегом убегает в свою комнату, падает на кровать и кричит в подушку. Когда кричать больше нет сил, она переворачивается и натыкается на недоуменный взгляд Алёнки, Андрюшкиной сестрёнки. Тут только до нее доходит, что Алёнка ждала, когда она стянет на кухне два куска торта, а она влетела в комнату с тарелкой, бросила ее на диван, сверху упала сама и ну выть в подушку. Как ей объяснить, почему? Рина и сама толком не понимает…
Потом Андрей закончил школу и поступил в Питерскую военно-морскую академию, а девочки продолжали дружить и играть в куклы, ведь они все еще были детьми…
Жизнь Рины, как жизнь большинства девочек, становящихся взрослыми, все больше напоминала хорошо закрученный остросюжетный роман. Где есть все – предательство подруг, вечная любовь на неделю, глотание таблеток и резкое поумнение в момент промывания желудка, переход от щенячьей влюбленности и желания дать всё к ироничному цинизму неприятия правды. Проходя через эти круги гормонально-жизненного ада, девочки умнеют быстрее мальчиков. Или уже остаются дурочками навсегда. Рина умнела. Единственное, чего ей недоставало – чувства собственного достоинства, осознание своей «самости», самооценки. Она, как зеркало, лишь отражала мир и суждение о ней людей. Она знала, что многие находят ее привлекательной. Но не те. Не те и не тогда. Разочарование в магии поцелуя – следствие ли поцелуя не с тем и не тогда, неготовность ли к нему? Зато это разочарование оградило от дальнейших экспериментов с любовью физической. Так прошло достаточно времени, чтобы забыть свои детские слезы.
- Ты не забыла, у Алёнки день рождения! – мама смотрела на Рину вопросительно.
Меньше всего Рина была настроена на дни рождения. Ее голова была забита письмом из Алматы, от ее друга-ухажера, уехавшего жениться на своей невесте. В письме он спрашивал, как Рина относится к женатым? А как она к ним могла относиться в 16 лет? Резко отрицательно она к ним относилась, только жаль было терять человека, с которым так интересно жить и смеяться, который что-то такое смутно знакомое дарил ей... Вот только что? Этого Арине было не вспомнить. Каждый раз она ждала встречи с Витей и каждый раз, встречаясь, выставлять вперед ладони, чтобы избежать его поцелуев. Позировать ему в одних плавочках, лежа на его кровати-алькове в позе соблазнительницы из гарема и ускальзывать между пальцами, словно песок, лишь только он хотел прикоснуться… Будоражил адреналин, если бы она только знала, чего стоили Виктору эти ее игры. Попав, как в мышеловку, в эту игру начинающей кошки, он понимал, что игра эта – не для него, но вновь и вновь шел, зная, что даже поцелуя своей ершистой красотки не дождется. Высокий синеглазый брюнет, без пяти минут пилот, оканчивающий местный летный вуз, он был сном и мечтой всей женской части города. Всей, кроме этой вот длинноногой дикарки. Порой, когда он рисовал ее, глядя в ее томные, полуприкрытые глаза, видя ее выгнувшееся в ожидании ласки тело, он до безумия хотел плюнуть на приличие и сломать ее. Он знал – он сильнее, он может ЗАСТАВИТЬ ее принадлежать ему, потом он научит ее быть страстной, любить его. Он сделает из нее настоящую куртизанку – в ней есть уже все, нужен лишь толчок. Так отчего же не он даст толчок бутону ее сексуальности? Оттого лишь, что он сам упивался этой удивительной игрой-мучением. Ему так хотелось, чтобы она сама попросила. Эта была бы чистая победа. А по-другому побеждать он не умел и не хотел. И он уехал, чтобы жениться на той, которая ждет его вот уже три года, которая радостно подарила себя, не оглядываясь, пошла за ним, стоило ему лишь протянуть руку. Но приехав и встретив свою невесту, он понял, что все чаще его тянет не в дом невесты, а к мольберту. И он рисовал, рисовал, рисовал… И лишь когда вся его комната была заполнена портретами дикарки, не способной понять, как она прекрасна, Виктор перестал сопротивляться самому себе, понимая, что женитьба не нужна, что бред – создавать семью там, где нет ничего. Тогда и созрело письмо Арине. На что он надеялся – на ревность? На то, что она скучает? Он и сам не знал. Но письмо ушло, улетело… И теперь над ним, над этим письмом и над Виктором голову ломала Арина.
- Ты почему до сих пор не оделась? Мы же выезжаем через 5 минут! - голос мамы вывел Арину из размышлений, и она без всякой радости пошла одеваться. Особого желания одеваться у нее не было, а потому она просто одела любимый черный в горошек сарафан и полоску, сдерживающую ее буйные кудри. Босоножки на ноги – и вот она уже несется в машину, думая лишь о том, что с Алёнкой можно отвлечься и не думать о Витьке и его женитьбе. Когда она почти выскочила из квартиры, то есть буквально в дверях, ее остановил звонок телефона, трубку сняла мама, прикрыв трубку, она сказала:
- Это твой овощ, подойдешь? – овощем она называла Витьку. Вообще-то всех студентов-летунов называли баклажанами, а мама пошла дальше.
Аринка улыбнулась и подошла к телефону
- Алло!
- А овощ – это потому что баклажан, да?- услышала она низкий со смешинкой голос Виктора и представила себе его полные губы улыбающимися, с чуть приподнятым правым уголком.
- Да! Как свадьба?
- Никак. Чем занята?
- Почему никак?
- Ты мое письмо получила?
- Да.
- И?
- Вить, ну что «И»? ты же понимаешь – ты женат, у тебя семья!
- Какая, к чертям семья! Я не женился!
- Ну женишься! Разницы-то никакой!
«Рина, бегом в машину! Папа сейчас взорвется!» - мамин голос был слышен в трубке
- Ты уходишь?
- Да, мы едем на день рождения к моей подруге, все, пока, а то папа…
- Да, взорвется, я слышал, я вечером позвоню, целую!
Фыркнув, Арина кинула трубку и побежала вниз по лестнице.
В квартире маминых друзей было шумно и весело, глаза у всех светились, и Арина вдруг стала понимать, что это не от спиртного. Алёнка шепнула: «Андрюшка приехал», - и засияла просто как новогодняя ёлка. В этот момент из Алёнкиной спальни вышел заспанный и в одних спортивных штанах… Господи, нет на свете слова, которым Арина могла бы описать этот момент. Потому, что как в далеком детстве, она опять ощутила себя воином со стрелой в груди. Андрюшка лохматый и заспанный, смотрел на нее, приподняв бровь. Вокруг почему-то было очень-очень тихо. А они просто стояли и смотрели. Первым опомнился Андрюшка, склонившись, он взял ее руку, поднес к губам и глядя снизу на нее промолвил:
- Мадааам!
Опомнилась и Рина, со смехом вырвала руку и в тон ему сказала:
- Мадемуазель, сударь, мад-му-а-зель!
Все засмеялись и вокруг них началось движение. Такое чувство, будто все это – пьеса, была немая сцена, как в ревизоре, но вот сценарист перевернул страницу и актеры начали двигаться, как подсказывал им текст. Все переместились за стол, кто-то что то говорил, желал, рассказывал. Для Арины все слилось в единый монотонный гул. Она видела только синие Андрюшкины глаза. У нее не было сил не смотреть, и она смотрела, смотрела и понимала, что над ней хихикают, пару раз она чувствовала, как мама под столом наступала ей на ногу. Но какое ей было дело до них? Она, наконец, поняла, отчего ей порой так сильно хотелось встретиться с Виктором – он был так похож на Андрюшку, и речь и даже мимика… Только заменитель сахара – это не сахар, а Виктор – это не Андрей. Чтобы не пялиться так откровенно Арина взялась помогать Алёнке убирать со стола. Андрюшка тоже взялся таскать тарелки на кухню. Улучив момент, когда на кухне никого не было он шепнул Аринке на ушко: « Мы пойдем в кино». Она сначала решила, что у нее слуховые галлюцинации, а потом посмотрела ему в глаза и кивнула. На кухню влетела Алёнка.
- Идите в народ, а то еще минута и начнут обсуждать свадебное платье и количество гостей! Ариш, не пялься ты на него! Дрюня, сядь на мое место, а то от ваших гляделок меня уже тошнит.
Арина вспыхнула и ушла на балкон – курить. Делала она это редко и лишь когда сильно хотела успокоиться. Сейчас был именно тот случай. На балкон вышла мама.
- Куришь… понятно. Ты бы…
- Да, я знаю, не пялилась на Андрея! Все, проехали! Не надо мне нотаций!
- Да чего ты орешь! Выставила себя дурой! Хоть мы с Галочкой будем только рады, если вы будете вместе, все равно не следует так пялиться!
- Я поняла. Извини, что порчу репутацию семьи! Пойду я, мне Витька звонить будет. Он там раздумал жениться почему-то.
- Да, лучше иди. Мы тоже скоро.
Докурив и чуть-чуть придя в себя, Арина тихонько выскользнула из квартиры и побрела , не разбирая дороги. Куда? К кому? Сейчас ей нужен был друг, нужен, как никогда. Сзади раздались торопливые шаги.
- Что, убегать – это новый способ говорить: «До свидания?»
Вот это было и вовсе нечестно! Дыхание опять сбилось, а сердце забилось где-то в горле. Слезы, предательские слезы, словно озера, стояли в ее глазах.
- Рин… - голос был тихий-тихий, – я не хотел, чтобы ты обиделась… Ты на меня так смотрела. Почему? Я тебе кого-то напомнил?
Арина боялась обернуться.
- Да, Андрюш… ты мне напомнил самого себя…
- Ариш, ты стала такой красивой! Нет, правда, я не ожидал, я когда увидел тебя чуть на колени не бухнулся!
- Ты почти бухнулся…
- Почти – не считается! Посмотри на меня.
- Ага! Сейчас! Я уже нагляделась – теперь всю жизнь меня будут преследовать шуточки!
- Рин, тут нет никого. Только я и ты. Посмотри на меня, пожалуйста! – тихий низкий голос, кажется проникал в нее не так как положено, а через все ее тело. Оно вибрировало от каждого звука. Арина моргнула. Слезы, мерзкие соленые предательницы, покатились по щекам. Она разозлилась – ну вот полная же дурь!- и обернулась. Андрей сделал шаг и стал так близко, что было полное ощущение, что они – единое целое. Кто из них первым кого поцеловал, уже не имело никакого значения. Это было именно то, что можно назвать слиянием двух в одно. Не эротизм, не пошлость, а только объединение. Когда кажется, что губы перестают быть твоими и все тело – уже не твое, зато у тебя есть другое тело – большое, загорелое и мускулистое. И ты о нем знаешь все-все, даже то, где у него шрамы и что он хочет на обед. Когда они нашли силы слегка отстраниться, оказалась что уже сумерки. Спроси их, и никто из них не мог бы сказать, как такое возможно. Все еще не размыкая рук, Андрюшка прошептал:
- Я завтра уезжаю. Приеду только на новый год. Ты… ты подождешь меня, ладно?
Арина молчала. Вопрос был глупым. Она ведь уже больше не принадлежит себе. Она перестала быть собой. Она теперь так же принадлежит ему, как он – ей.
- Я буду писать тебе. И ты мне будешь писать. Как интересно, мы по сути вообще не знаем друг о друге ничего… Давай составим анкеты с вопросами – ты спросишь что тебе интересно, я спрошу то, что интересно мне… И письма лучше через Алёнку – не хочу бесконечной болтовни наших родственников.
Он еще долго говорил. Арина слышала, но не слушала, словно колыбельная, эти слова укачали ее. Андрюшка отвез девушку домой, где она рухнула в постель и уснула. И проспала до обеда следующего дня. Она не слышала телефонных звонков, голосов родителей, впрочем, родители старались говорить тихо, в конце концов, Андрей был мальчиком из хорошей семьи, мальчика они знали с рождения. Был он умен и красив и вообще идеальная пара. Когда Рина , наконец, проснулась, она подумала, что все это было лишь сном. Сном, в котором она испытала гамму чувств , о которой даже не догадывалась. Она прикоснулась кончиками пальцев к губам и ее словно током всю прошибло! Нет, так ее губы не чувствовали никогда. В комнату заглянула мама.
- Там Алёнка звонит, ты трубку возьмешь?
- Ага
Рина прошлепала в зал, плюхнулась в кресло и взяла трубку:
- Да!
- Рин, ты как? Выспалась? Не хочешь по кофейку?
- Хочешь! Я же уже сутки не ела! Я так хочу по кофейку по десятку пирожных и шоколадку, что уже пошла красить ресницы. Через полчаса в кофейне, ага?
Алёнка радостно проорала, что тоже уже красит ресницы и отключилась. Арина сидела и смотрела на пищащую трубку.
- Где вы вчера с Андреем были? – мамин голос заставил Арину посмотреть на нее.
- Ау, очнись! Вы где были весь вечер?
- В кино ходили… - рассеяно сказала Арина.
- И как фильм? – спросила мама с насмешкой
- Хороший. Добрый. Мне понравился! – Рина смотрела на мать с вызовом, готовая к вопросу о названии. Но мама только усмехнулась и ушла на кухню.
В кафе было как всегда днем почти пусто, в углу за столиком Арину уже ждала Алёнка. Перед ней стояло блюдо с пирожными и две чашки кофе. Арина была рада, что можно пить и думать, а не разговаривать. Говорила Алёнка.
- Андрюшка просил меня быть вашим почтальоном. Это я почтальон Печкин, принес анкетку от вашего мальчика!
С этими словами перед жующей Риной очутился листок и ручка. На листке и правда была Анкета и приписка: «хочу, чтобы ты тоже написала свои вопросы, Алёнка отправит письмо прямо сегодня, я приеду – а оно уже пришло!»
Арина решила, что это неплохо – вот так честно задать друг другу ту кучу вопросов, которые, наверное, задают друг другу влюбленные постепенно, общаясь каждый день.
Так начался роман в письмах. Нельзя сказать, что в письмах были какие-то особые сантименты. Однако Рина ждала их, словно каждое из них способно было содержать в себе что-то особенное. Да они и были чем-то особенным…
В один из дней в квартире раздался такой знакомый голос, однако Арине понадобилось собраться, прежде чем понять, что перед ней стоит Виктор. Она совсем о нем забыла! А сейчас смотрела так, будто они никогда не были знакомы. Виктор вопросительно приподнял бровь. Арина будто очнулась ото сна, господи, он же женился!
- Поздравляю! Как жена?
- Арин, ты тут что, совсем с ума сошла! Ау! Я тебе еще по телефону говорил, что не женюсь!
Это ведь было ДО ее встречи с Андреем и начисто стерлось из ее головы. Она улыбнулась.
- Да, точно… Тогда я вполне могу с тобой общаться.
- Я скучал по тебе! А ты? Ты скучала?
Арина посмотрела на стол, где лежало недописанное письмо Андрюшке. Скучала? Да, наверное, ей всегда были очень близки те, кого она считала друзьями. Виктор напряженно следил за ее взглядом. Когда она посмотрела ему в глаза, он вдруг всем телом ощутил – она теперь не одна… В его глазах что-то полыхнуло. Горячая удушающая волна бешенства поднялась снизу и окрасила румянцем щеки. Стараясь сдерживать себя, он тихо и медленно спросил:
- Ты встретила кого-то?
Арина закусила нижнюю губу и виновато улыбнулась
- Он лучше, чем я?
- Вить, ты же друг!
- Ты с ума сошла! Я люблю тебя! Я жить не могу без тебя! Ты мерещишься мне в каждой девушке!
Арина широко открыла глаза. Ничего себе!
- Вить, но Я тебя не люблю!
- Я знаю! Но я надеялся, что со временем ты полюбишь меня! Ведь у нас были прекрасные отношения! Хоть ты и не позволяла тебя целовать…
- Вот именно! Мы ведь даже не целовались!
- Разве всё дело лишь в поцелуе?
- Вспомни, однажды, ты провожал меня домой, было очень холодно, мы зашли в мой подъезд, ты попросил ещё чуть-чуть поболтать с тобой, я сказала, что замерзла, ты обнял меня, и я не сопротивлялась, потому, что вправду сильно замерзла, а ты был таким теплым. А потом ты меня поцеловал…
- Это было прекрасно! Я никогда не забуду этот поцелуй!
- Но для меня он не был прекрасным. Я ничего не почувствовала! Понимаешь? Я была разочарована и больше не хотела повторять опыт. И дело не в тебе – ты чудесно целуешься, просто не было того, что должно быть. Я теперь точно знаю!
- То есть с ним это есть?
- Да, с ним – есть!
- Что еще? Что еще с ним есть? Ты уже…
Арина не дала ему договорить, она пальцами прикоснулась к его губам, посмотрела на него таким теплым и грустным взглядом, что весь его гнев сразу ушел, осталось только тепло пальцев, ее пальцев, которые он поцеловал. Арина одернула руку, будто обжегшись об этот поцелуй. Он мягко взял девушку за руку и тоже искренне ей улыбнулся.
- Ариш, ты самая лучшая девушка! Понимаешь? Как хорошо, что ты не врешь! Я рад, что наконец нашелся тот, кому ты даришь свои поцелуи. Только не становись чужой. То, что я целую твои пальцы – это благодарность. Ты не дала гневу сказать гадость, после которой назад уже – никак. Ты все равно будешь очень много значить для меня!
Арина улыбалась. На душе у нее было очень легко. Легко и тепло. Она взяла сама его вторую руку и поцеловала в ладонь
- Это наше с тобой теплое чувство. Мы не любим друг друга – ты просто очень долго за мной гонялся, вот тебе так и показалось. Однако мы очень привязаны друг к другу. И потерять это – сущая глупость. Да?
- Да! Ты мудра, хотя в твоем возрасте, да еще и в состоянии влюбленности – это вообще нонсенс.
Зазвонил телефон, дома никого, кроме них, не было и Арина пошла отвечать на звонок. Звонил Андрей, позабыв совсем о Викторе, Арина разговаривала и не могла наслушаться любимого голоса. Когда она вернулась в комнату, Виктора не было.. на столе лежало ее недописанное письмо Андрею, в котором она описывала свою мечту: домик, собаку, сына. Ниже рукой художника была дорисована идиллическая картина – морской прибой, закат, три фигурки, идущие по кромке воды: женщина , мужчина и между ними - малыш, который держит их за руки, а ниже сидящий человек, в руке его – кинжал, с которого стекает кровь, на груди разрез, а в ладони – кровоточащее сердце…
И надпись: «Моего сына тоже будут звать Ярославом!»
Время шло. Не быстро, не медленно, а как-то текло вперевалочку. Для Арины оно разделялось письмами-вешками. То, что было между письмами – тянулось как дешевая ириска. Снег засыпал сквер у ее окна, она радовалась приходу зимы, как не радовалась ни разу в жизни. «Снег, снег, снег! Снег – значит совсем скоро Новый год! Каникулы и Андрюшка приедет!» - она все думала, как это будет – их встреча? Что он скажет, как она почувствует? А будет ли их поцелуй таким, как в первый раз? Вокруг все носились с нарядами на Новый год, туфельками и прочими дамскими радостями. Арине было все равно, но по настоянию мамы, она тоже заказала себе платье и купила туфли, а через подружек, смущаясь и краснея, раздобыла какое-то совершенно сумасшедшее бельё. Рюшечки, оборочки, подвязочки. В общем, Новый год неумолимо надвигался.
Вот уже их личный связной передал дату приезда, вот уже закончились помеченные крестиками дни в календарике, и наступил тот самый день. Конечно, и речи не могло быть о том, чтобы она пришла на вокзал – туда приедут родители ее милого, а значит, путь туда ей заказан. Но не видеть его и знать, что он уже в городе – это было выше ее сил, и она поехала, поехала крадучись, словно собиралась украсть хоть кусочек радости от его приезда. Вот и вокзал, прибывающий поезд, вон его родители и Алёнка, бегут, вон Андрюшка спрыгивает с подножки и на нём виснет Алёнка, что-то шепчет ему, он кивает, обнимает маму… Арина уткнулась горячим лбом в холодные кирпичи и закрыла глаза. Всё, нужно уходить, они заметят ее, и будет неудобно… Она повернулась и побрела к выходу. В голове стучала одно слово: «Приехал!», - но стучало отчего-то набатом. На плечи легли его теплые ладони. Сердце выполнило какой-то особенно сложный кульбит и застыло в горле, слегка постукивая.
- Как ты узнал, что я здесь?
- Я знал, что ты не можешь быть ни в одном другом месте, – она чувствовала улыбку в голосе. Улыбку и тепло. Как хорошо, что он приехал. Только не целоваться – не прилюдно! И потом – их поцелуй бесконтролен. Начнут – и невесть когда закончат…
- Я умру, если прям сейчас тебя не поцелую… - очень интимно прошептал Андрей ей на ушко, и не успела Рина воспротивиться, как вновь погрузилась в пучину их удивительного поцелуя. Однако присутствие толкающейся толпы и опасность встречи с родителями слегка притупили их страсть и поцелуй окончился раньше, чем родители обнаружили их. К моменту появления благородного семейства Арина исчезла, а Андрюшка спешил к встревоженным родителям, глядя на вопросительно-ироничную улыбку сестры, просто улыбался ей в ответ, подтверждая худшие ее подозрения.
На следующий день, в квартире двоюродной сестры Андрея и Алёнки, Рина получила Андрюшку в своё полное распоряжение. Ну не в сто процентное – сёстры тоже соскучились, а потому теребили его - но здесь не нужно было притворяться и скрывать взгляды. А еще Андрюшка был в своей красивой морской форме, которая ему невозможно шла, и, когда никто не видел, Аринка гладила ладошкой его китель, а он ловил эту ладошку и целовал ее. Мир словно разрешил им просто побыть вместе. Над ними не подтрунивали, а лишь сдавленно вздыхали, наблюдая за их безмолвным общением, за взглядами, улыбками и легкими поцелуями. Потом сестра попросила отнести ее дочку к бабушке, которая жила в соседнем дворе. И так как Арина и Андрюшка были абсолютно бесполезны в плане помощи на кухне, им и выпала честь перенести спящую малышку в одеяле. Они оделись, Андрюшке, как самому благонадежному из их пары, был вручен большой кружевной сверток и они пошли. Они шли по тихой улице, Аришка держала Андрюшку под руку, на них многие оборачивались, а одна старушка всплеснув ладонями в рукавичках прям так и сказала:
- Ну ты дывысь, яка гарна пара!
Аринка ей улыбнулась улыбкой блаженной идиотки и глянула на Андрюшку. Он был задумчив и смотрел на Аришку очень серьезно:
- Ариш… А ты правда родишь мне сына?
- Знаешь, Андрейка, нам на уроках по анатомии говорили, что от тебя зависит, кого именно я тебе рожу – сына или дочку!
Андрей засмеялся и наклонившись, чмокнул Рину в нос.
- Чудо ты чудное! У меня в голове просто не укладывается, что у такого эльфа, как ты, может родиться сын. Ну, или дочь. Ребенок, в общем. Ты же – нечеловеческое создание.
- Почему нечеловеческое?
- Я все время боюсь тебя сломать! Ты просто как… эльфа. Вот! У тебя ушки остренькие, ты такая худенькая, почти прозрачная и при этом у тебя прекрасная женственная фигура. Я твои письма по сто раз перечитываю – ты пишешь просто, наивно и очень умно. Как все это в тебя помещается? Ты женщина-ребёнок и мне жаль ломать эту хрупкую гармонию…
- Зачем же ломать? Ты не ломай, ты просто… Просто люби меня и всё!
- Я и так тебя люблю! Я люблю тебя так сильно, что мне страшно от этой любви. Она такая… как в романах. Я всегда смеялся над глупой любовью классических произведений, над пошлостью фраз и сцен – а сейчас я сам влюблён именно так, как там описывается, помнишь, на вокзале я сказал, что умру, если не поцелую? Я не врал. Я правда готов был умереть. Когда Алёнка шепнула, что ты не будешь меня встречать, я отчетливо ощутил, что все. Все, сердце больше не хочет стучать. Как Калиостро из фильма, я остановил его, потому, что стучит оно лишь для тебя! Ты понимаешь, девочка-эльф?
Рина понимала. Она и сама так чувствовала. Потому она лишь кивнула и прижалась щекой к его плечу. Оставив девочку у бабушки, они решили не идти сразу домой, а погулять в парке. Идея была гениальной, в компанию они вернулись лишь через пару часов совершенно осоловевшие от поцелуев. Вечер был наполнен музыкой их голосов. Они не могли смотреть друг на друга – ведь они были не одни – зато никто не мешал Андрюшке сжимать и гладить Аринкину ладонь под столом.
Следующий день был полон ожиданий – кто же и что придумает, чтобы улизнуть от родителей? Ничего умного не придумывалось и Андрей, выпросив у отца ключи от машины, поехал за Аришкой. Просто пришел и попросил отпустить ее в гости. Родители отпустили. Аринка сильно подозревала, что после того, как дверь за ними закрылась, мама принялась петь и звонить подруге Галочке с целью обсуждения свадебного платья. Но им уже было все равно – что именно напридумывают родители. Лишь бы быть вместе. В машине было тепло, а еще там можно было целоваться без свидетелей и прикасаться друг к другу, расстегнув пальто. Даже сквозь ткань от этих поглаживаний становилось удушливо жарко. Арина ни на секунду не задумывалась, хорошо или плохо то, что происходит. Да ничего плохого и не происходила – они просто дарили друг другу тепло.
Когда они вернулись в дом Андрея, был уже вечер. Попив чаю, молодежь пошла в Алёнкину комнату и от нечего делать, стала играть в карты. Все это было весело, звонкий смех в комнате не смолкал, как в далеком детстве от Андрюшкиных реплик девчонки катались по полу, а собака неистово и сердито на них лаяла. В таком шуме они не услышали звонок в дверь. В себя пришли, лишь когда Джулька яростно заскреблась в дверь комнаты, намереваясь выйти. Андрей многозначительно глянул на притихших девченок:
- Это не иначе Аришкины родители.)))
Фыркнув еще раз, все вместе вывалились в коридор. И замерли…
У порога стояла незнакомая девушка в коротенькой меховой курточке. Судя по рассеянному взгляду Андрюшкиной матери, девушка была ей незнакома. Увидев вывалившуюся в коридор толпу, девушка шагнула вперед и протянула Андрею большой черный магнитофон.
- Привет, ты забыл магнитофон у меня!
- Здравствуй, Яна. Как ты меня нашла?
- На столе в моей комнате лежит конверт от твоей сестры. С адресом. Ты живешь рядом с вокзалом. И у вас очень холодно!
Арина почувствовала, что и она может быть Калиостро. По крайней мере, ее сердце остановилось.
Прошло два года. Аришке не хотелось вспоминать, как она бежала по замерзшему, заснеженному городу, как уговаривали ее все, ну решительно все, знакомые, как она закрывала уши и не хотела слышать никого, как на Новый год ее за руку увел Виктор, который боялся отойти от нее, все время грел ее замерзающие руки и пытался поймать ее взгляд. Не помнила она, как с решимостью гладиатора сняла с себя свое красное платье и осталась во всех этих рюшечках и завязочках. Как охнул Виктор, как он обнял ее, завернув в свой огромный пушистый халат, снял с ног ее хорошенькие туфельки и натянул свои теплые шерстяные носки, которые были ей почти до колен. Как он прижимал к себе сжавшуюся в клубок Аришку и пел ей новогодние песенки – он и сам не знал, что помнит их. Как она наконец уснула, и как Виктор боялся переложить ее на кровать, чтобы не разбудить. Так они и встретили Новый год – она, свернувшись на его коленях, спала впервые за трое суток, а Витька, гроза девчонок, растлитель и ловелас, гладил ее спутанные кудряшки и думал о том, что ему искренне жаль ее разбитого сердца, что она уж точно не заслужила такого, и что он полный болван, потому, что сам отказался от того, что она ему предложила. Нет, говорил он себе, я правильно отказался, она бы возненавидела меня! Я бы сам себя возненавидел.
После праздников они долго не виделись, а когда, наконец встретились, перед ним была уже совсем другая Арина. Не холодная, но отрешенная и особенно прекрасная. Теперь уже Виктор точно понимал, что не сможет преодолеть эту высоту. Потому, что так любить - всей душой, всем сердцем, всем своим существом – она не захочет. А по-другому – только замучается. Он отступил, он вновь стал ее другом, издали наблюдая ее жизнь, он знал, что только с ним Арина прежняя, что лишь ему она доверяет настолько, что может засмеяться. Когда через полгода, летом, она познакомилась с новым парнем – Виктор был первым, кто об этом узнал. Порой он размышлял, как же она странно устроена? Вокруг нее всегда бурлил фонтан из людей и событий, казалась она открыта всем и во всем, однако, если спросить всех тех, кто считал ее своей подругой, о том, что же для Арины важно, о ком она думает, чем собирается заниматься – на все эти вопросы ответов ни у кого не было. Эта закрытая открытость поражала Виктора, и он втайне гордился тем, что был единственным, перед кем она хоть чуть-чуть открывала душу.
Появление нового парня в жизни Арины все встретили со вздохом облегчения. Родители решили, что дочь окончательно оправилась от потрясения, Виктор решил, что это к лучшему – несмотря на то, что мальчик был весьма смазлив, никаких более достоинств в нём не было. Мальчик исправно одаривал Арину флорой и водил в кино. В кинотеатре мальчик держал ее за руку и на этом его интимные поползновения заканчивались. Если бы Арина задумалась, она бы поняла, что мальчик ее попросту побаивается. Однако думать Арина себе запретила и поцеловала мальчика сама. Просто потому, что ей вдруг захотелось целоваться. Мальчик поцелуй поддержал и с тех пор целовал ее исправно. А через год и пять месяцев сделал Арине предложение. Хотя и тут наверняка без Аришкиной помощи не обошлось. На дворе стоял конец мая и все Аришкино семейство, подружки и мальчик-жених собрались на площадке под виноградником для увеселений с шашлыками и вином. Прибыли и Алёнка с родителями. Через столько месяцев не было смысла играть в вендетту, Аришка познакомила Алёнку с женихом и получила в ответ красноречивый взгляд, в котором читалась насмешка. Пожав плечами, Аришка пошла открывать калитку вновь прибывшим – на начало летнего сезона к ним во двор собиралась толпа. Открыв калитку, Аришка выпала в осадок или впала в ступор, а может, превратилась в соляной столб. За воротами в морской парадной форме и белых перчатках с букетом роз стоял Андрей. Она не видела его два с половиной года и успела отвыкнуть от его чар. Как выяснилось, бесполезно она провела все это время. Потому, что стоило ему шагнуть навстречу и она растворилась в синеве его глаз, забыв о женихе, о предательстве…
Из ступора их вывело появление ее жениха и Алёнки. Помотав головой, отобрав у Андрюшки розы (ощутив значительный толчок адреналина, когда их пальцы соприкоснулись), Арина познакомила своего жениха с «сыном друзей семьи Андреем, вернувшимся внезапно из Питера». Жених радостно познакомился, и толпа двинула к площадке. После всех охов, ахов и расспросов, Арина пошла принести сок из кладовки. Как когда-то, Андрей сказал, что девчонкам не положено таскать тяжести и пошел помочь. Едва за ними закрылась низкая дверка коморки, как Арина оказалась в объятьях Андрея и уже ничем не могла остановить поцелуя. Того самого сумасшедшего поцелуя, от которого не было спасения. Да и хотела ли она, чтобы его не было?
Полчаса спустя, практически без одежды, они сидели на полу в кладовке и, прижавшись друг к другу, боялись разжать руки. Там, за пределами их круга были боль, измена, другой, другая, там галдела толпа и посекундно мог кто-то войти. Андрей прижимал к себе это самое прекрасное в мире тело его девочки-эльфа, вдыхал ее запах и шептал в макушку:
- Я умер бы, если бы не поцеловал тебя!
- Это я умерла бы, если бы не твой поцелуй. Я так долго умирала… А тебя не было. Ты насовсем пришел?
- Конечно, я пришел насовсем! Я не знаю, как я вообще выжил без тебя! Ариш, давай просто забудем все, пусть сегодня все начнется сначала?
- Пусть…
- Скажи ему?
- Нет! – Арина слегка отстранилась и серьезно посмотрела в невозможно-синие глаза Андрея, – там наши родители. Давай просто выйдем и скажем, что мы все еще любим друг друга и что мы хотим быть вместе.
- А твой жених?
- Я ему все объясню. Потом. Но выйти мы должны вместе.
- Нет, Ариш, зачем нам эта показуха?
Арина нашла в себе силы встать и стала приводить себя в порядок. На Андрея она не смотрела. Он тоже поднялся и занялся своим внешним видом. Молча Арина вышла к гостям. Через 5 минут к гостям вышел Андрей. Вечер продолжался.
С Виктором Арина попрощалась в начале июня – он окончил обучение, нашел ее у бабушки и долго молча смотрел в глаза. Потом поцеловал. Она ответила на поцелуй, затем решительно отстранила Виктора и , серьезно поглядев ему в глаза, сказала:
- Нет! Ты же знаешь – любить ТАК я тебя не смогу, а по-другому ты не заслуживаешь. Пусть в твоей жизни появится та, которая подарит тебе себя всю без остатка. И, пожалуйста, если это случится, ни за что не отпускай ее! И позвони мне – я буду рада узнать, что у тебя все хорошо.
Виктор молча открыл сумку, достал что-то плоское завернутое в газету и отдал Арине. Не сказав ни слова, он ушел. Больше они никогда не виделись. В свертке была картина – свернувшаяся Арина клубочком спала в своих оборочках и кружавчиках и в Витькиных шерстяных носках, спала в клубах серого дыма, вокруг будто носились в тумане кошка с выгнутой спиной, цапля, роза и ее глаза… Внизу было написано тонкими серыми едва заметными буквами «я тебя никогда не забуду…»
За два дня до свадьбы Арины Андрей уехал в городок, куда его распределили после учебы. Через три недели туда же приехала Яна, и еще через месяц стало известно, что они собираются пожениться, так как Яна беременна. Свадьба должна была состояться летом в Питере.
Через четыре месяца, в канун Нового года, в поселке, где работал и жил Андрей, случился сильнейший пожар, в котором сгорели все жители деревянного общежития. Домой привезли лишь цинковый гроб. Яна вышла замуж на девятом месяце беременности за одного из Андрюшкиных друзей.
О дальнейшей ее судьбе ничего не известно, кроме того, что она родила мальчика, которого назвали Артем. А месяцем раньше Арина родила прекраснейшую девочку-эльфа с невозможными синими глазами.
Впрочем, разве может быть некрасивой девочка, имя которой – Ярослава!