|
Три женщины ходят ко мне...
Три женщины ходят ко мне; и грусть в моём сердце такая, что я не уверен, что не придумал себе их. Не знаю, зачем эта мука тому, кто тянет за ниточки с неба. Одна мне нужна - одному - такая, которая мне бы гасила под вечер огни и, глядя в усталую душу, шептала: "Приляг, отдохни. А я твой полёт не нарушу. Ты там, ты на Лысой горе возьми отворотные травы - я зелье на лунном костре сварю не для зла иль забавы, магический вычерчу круг ножом с моим именем, милый, и всех твоих тёмных подруг я вышепчу с адовой силой; и каждую я заменю, кого называл ты своею; тебе - лишь с тобой изменю, тебя же потом пожалею..." Но нет её в мире. Летит грустинка о ней золотая. А я поднимаюсь в зенит затем, чтобы рухнуть, сгорая; и в тайном кружении дней в холщовых мешочках держу я сердца трёх летучих мышей - поэтому, круг образуя, три женщины ходят ко мне; за смехом печаль свою прячут; и только при полной луне они в одиночестве плачут... Евгений Петропавловский |
Я не скажу тебе - Прощай...
Я не скажу тебе: "Прощай!" Я не скажу тебе: "Прости!" Я стану в тихую печаль листву осеннюю мести. Я стану в стынущий туман ронять холодный тёмный дождь, который, словно океан, не перейдёшь, не превзойдёшь. Ты отдалишься от меня на лёгкий взмах твоей руки, упрямо-бережно храня всё, чем с тобой мы далеки... А если спросят - что и как, скажи, что долго шла война, где я - твой друг, и я - твой враг; и что война завершена, и что немыслимый урон вражду лишил последних сил; и что никто не побеждён. И что никто не победил. Евгений Петропавловский |
Осенний джаз
Голова – последний одуванчик, осень дунет – нету головы… Ты грустишь, далёкий взрослый мальчик, тот, с которым мысленно – на Вы. Я грущу. И спелись наши грусти и поют, минорами сплетясь. Мне ли останавливать? Да пусть их пухом одуванчика летят… Мир был юн – когда мы были юны, И плодом по осени созрел. Жизнь рвала календари и струны – Жил ли тот, кто в жизни всё успел? В нас есть то, что нужно нам на свете, Эта осень музыкой полна… Бережно в руках садовник-ветер Нашей грусти носит семена. Петелина Мария |
http://content.foto.mail.ru/mail/fen...logs/i-422.jpg
Я ласкал ее долго, ласкал до утра, Целовал ее губы и плечи. И она наконец прошептала: «Пора! Мой желанный, прощай же — до встречи». И часы пронеслись. Я стоял у волны. В ней качалась русалка нагая. Но не бледная дева вчерашней луны, Но не та, но не та, а другая. И ее оттолкнув, я упал на песок, А русалка, со смехом во взоре, Вдруг запела: «Простор полноводный глубок. Много дев, много раковин в море. Тот, кто слышал напев первозданной волны, Вечно полон мечтаний безбрежных. Мы — с глубокого дна, и у той глубины Много дев, много раковин нежных». Константин Бальмонт |
* * *
По звёздам, по росам, по скалам, В мельканье безудержных дней, Тебя я повсюду искала, Своих подгоняя коней. По слову, по жесту, по взгляду Твои я ловила следы, Всё время казалось, что рядом, Всё время случался не ты... Измены, удары, погони – И всё же тебя я нашла... Но кони, проклятые кони Несут, закусив удила! Петелина Мария |
* * *
Тело – вдребезги об асфальт. Душу – на волю вольную. Если любимых «печали» звать, То покидать их больно ли? Кто так ушёл – навсегда прощён. Сердце на всех расплавила… Что тебе надо, любовь, ещё?! Я тебе всё оставила. Петелина Мария |
* * *
Не надо пеплом посыпать страницы И говорить о том, кто виноват. Пускай несут две розовые птицы Наш, на двоих, единственный, закат. Закрой глаза, расплавленные болью, Уйди туда, где наши облака, И эта радость, смешанная с солью, Вернётся снова. Веришь? А пока Тепла не жди. Запутавшийся ветер Во мне захлопнул тысячи дверей, И всё живое гибнет в тусклом свете Уставших за ночь старых фонарей моей души... Петелина Мария |
Шрам
И ты пройдешь под сенью сонных лет Дорогой палачей и прокаженных - Стезей любви ушедшей. Той, что - нет Сильнее... и страшней. Чужие жены Нас будут клясть и поминать богов - Какие есть! - чтоб посылать проклятья По следу наших утренних шагов… И, торопливо надевая платья, И второпях целуя тех, кто был Нам до утра – единственным и вечно Любимым, мы – исчезнем… …А от крыл Всего-то – шрам… … Ты помнишь - боль? Конечно, Ну как - забыть… …А я - себе лгала… …Теперь в душе - одни оттенки льдины… И многоликих смыслов зеркала Опять сплавляют мысли воедино С уже давно проигранной судьбой - Заезженной до хрипа грампластинкой. …И усмехаюсь – «Пой, глупышка, пой… Дари себе напрасные картинки…» А - поздно… Знаешь, все, чего хочу - Покоя, но…Ни дна бы ни покрышки! Да - в руки дать своей судьбе свечу.. Она - слепА. Я - зряча... Даже слишком. Вера Ермак |
Я забываю имена...
...я забываю имена, ведь имена - всего лишь знаки вдоль троп, взбирающихся на вершину памяти.., во мраке любовей, выжженных дотла, они - астральные тела, и в их незримом зодиаке сориентироваться мне всё невозможней; пыль желаний - сквозь амальгаму встречных дней сочась - всё злей и донжуанней возводит в степень ноль обзор; мне в спину дышит Командор, но я всё ближе к донне Анне, переходящей в донну Икс... Что имя? Лишь координата, в которой проступает лик с чертами всех, кого когда-то любил.., живут их голоса, но тем грустнее их глаза, чем дальше нас листают даты... Евгений Петропавловский |
Войти в тебя, как в зеркало...
Войти в тебя, как в зеркало, хочу, но не могу; там тёмный лес, там карий мир с обратной стороны; там гаснут звёзды на лету и ветры на бегу; вот так же одиноко на поверхности Луны. По ком тебе недужится и плачется о ком? О чём тебе мечтается, хорошая моя? Ты - птица перелётная; тебе ли -- под замком... Я скоро отпущу тебя в далёкие края. Мы - словно половинки двух разбившихся зеркал: обрезать можно, склеить, только трещина видна, и лезут в эту трещину, не пряча свой оскал, косматые чудовища. И мрак. И тишина... Ну, что же. Остаётся наше зеркало разбить, удариться в веселие и пьяный тарарам. А жалко; я ведь мог тебя лет тысячу любить и на руках нести тебя по рифмам и мирам. Но чтобы не печалиться, чужих касаясь губ, ты можешь им рассказывать о том, что это лишь бредовый сон, в котором приходил к тебе инкуб, и ты его просила: "Сделай больно мне, малыш..," о том, что он на улице Бездомных Партизан нырял в тебя, как в омут, но, увы, не утонул, томил тебя бессонницей и плоть твою терзал, но подпись взять последнюю перо не обмакнул... А жить ты будешь долго, я тебе наворожил -- средь прочих провожающих на этом берегу, где с губ твоих слетело, будто дождик моросил: "Войти в тебя, как в зеркало, хочу, но не могу"... Евгений Петропавловский |
| Часовой пояс GMT +3, время: 23:52. |
Powered by vBulletin® Version 3.8.2
Copyright ©2000 - 2025, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot